Корреспонденту «АиФ в Омске» удалось проникнуть  в святая святых Лицейского театра – за кулисы — и увидеть, что происходит там, пока зрители в зале занимают свои места. Как актеры гримируются, наряжаются, одним словом, готовятся к выходу на сцену.  

Целый час длилась моя «засада» в кулисах Лицейского. «Незамеченной» мне остаться, конечно же, не удалось, зато удалось заметить много всего интересного. Думаете, актеры нервно ходят из угла в угол? Сосредоточенно повторяют текст? Усиленно  входят  в образ? Ерунда! Суетятся, шутят  и прикалываются друг над другом, благо знают множество способов.

Шесть часов вечера.

Сегодня играют премьеру – комедию «Ревнивая к себе самой» по пьесе Тирсо де Молина. Спектакль элегантный, красивый, с историческими костюмами и сложными прическами. Актрисы еще за полтора часа встают в очередь к театральному гримеру-постижеру Вере Петровне Суровкиной. Надо, чтобы и шпильки держались, и жемчуг блестел, и пряди неряшливо не торчали. Творческий «дом» у лицеистов маленький, и многое в нем они делают сами. Сами облачаются в костюмы, клеят бороды и чистят ботфорты, сами дают звонки в зрительный зал и сами поднимают занавес.

Шесть пятнадцать.

— Так, кто тут ухахатывается? – прибегает на шум актриса Наталья Мельникова, по совместительству помощник режиссера. А как помрежу ей положено за дисциплиной следить.

-Это актерский тренинг такой, — сдерживая смех, оправдываются ребята.

— Прекращайте эти «тренинги», вас аж в вестибюле слышно.

Смех прекращается, и в тишине раздается хлопок, похожий на удар руки по лицу. Кому-то явно «влетело». Так и есть: это Женя Точилов с партнершей репетируют сцену пощечины.

— Не бей меня сильно, а то ты с каждым разом все больше во вкус входишь, — просит Точилов.

Половина седьмого.  

Сидя перед зеркалом в красном камзоле, Игорь Коротаев терпеливо сносит горячую плойку и легкий «душ» из лака для волос, пока Вера Петровна укладывает его прическу. Сегодня он испанский дворянин. Значит, должен полностью соответствовать. Укладка закончена, и Игорь критически оглядывает себя в зеркале. Проводит рукой по волосам, надевает шляпу и  щелкает пальцем по ее полям: вот теперь готов.

Без двадцати минут семь.

Из мужской гримерки, откуда-то сверху, раздается: «Все. Я оделся. Сморите не влюбитесь!». По маленькой лестнице со второго этажа спускается Ваня Притуляк — еще один кабальеро. Только что вроде торопливо пробежал мимо, весь такой джинсовый, а тут вам уже и осанка, и манерность откуда-то появилась, и ленивая благосклонность во взгляде. Ну просто не узнать человека!

«Я сначала вообще не представлял, что и как делать в таком костюме. Тут рюши, тут банты…Одно дело, когда играешь в привычной           одежде, и совсем другое дело, когда вот так вот…Походка, жесты, осанка – все должно соответствовать. Здесь беретом или плащом как попало не взмахнешь».

Шесть сорок пять. 

Возле выхода на сцену, на стене, замечаю небольшой щит с тремя кнопочками и каким-то неприглядным рычагом, выкрашенным белой краской.

— Что это такое? — интересуюсь у Игоря Горчакова (он сегодня играет роль отца одной знатной испанской красавицы).

— О, это засекреченная информация, — важно растягивает слова Игорь, но, видя мое явное разочарование, смягчается. – Да нет, на самом деле это переговорное устройство, по нему мы информацию в театре передаем. Вот здесь – связь с осветительской рубкой, а с помощью белого рычага мы занавес поднимаем и опускаем.

Без пяти семь.

«Артисты, давайте соберемся на сцене и сделаем «руки» — объявляет в переговорное устройство Наташа Мельникова. «Это ритуал, которому мы не изменяем никогда», — объясняет мне помреж.

Все участники сегодняшнего спектакля выходят на сцену, берутся за руки  и желают друг другу, чтобы спектакль прошел благополучно. Между ними и зрителями – толстый занавес из двухслойного солдатского сукна. Настоящее чудо акустики! Актеры могут слышать, как «гудит» зал, а зрители даже и не подозревают, что за ними давно наблюдают, пытаясь угадать, какие они сегодня.

— А бороды приклеивать вы разве не будете? – цепляюсь за Игоря, уходящего со сцены одним из последних.

— Нет, это принципиально. Естественная красота лучше. – С этими словами он эффектно кладет руку на эфес бутафорской шпаги и картинно удаляется.

«Ну что, мой друг, пойдемте в путь?»  — слышу голос Вани за спиной. Наверное, актер напоследок роль повторяет. Оборачиваюсь, а это он ко мне обращается. Мол, не пора бы вам тоже отсюда, ну, в смысле, в зрительный зал. Точно, ведь уже ровно семь. Ну, тогда – занавес!

Валерия Калашникова   

      «АиФ», 24 января 2007 г.