В Омске состоялась официальная премьера ранее запрещенного спектакля о человеческих страстях.

Прежде чем рассказать о скандале дня сегодняшнего, что разгорелся глубоко в Омске, стоит отмотать пленку назад и сменить геолокацию.

Рубеж веков и плотоядные телята

Итак, Вена, конец 19 века. Какой была Австрия в преддверии Первой мировой войны мы можем судить по таким фамилиям, как Герцель, Фрейд и Шницлер. Говорят, что последние двое жили совсем недалеко друг от друга, но никогда не встречались. Впрочем, это не мешало практикующему врачу, а в последствии известному драматургу Шницлеру хорошо знать как  теории психоаналитика, так и тезисы сионизма. Есть вероятность, что из медицины в писатели Шницлера переманила страсть педантично фиксировать на бумаге все вокруг происходящее. Например, в своих дневниках австриец подробно описывал дообеденный секс с женой. А затем послеобеденный — с многочисленными любовницами. Из популярного есть еще одна байка: про соседского юношу, которого Шницлеру пришлось спасать после вероломного нападения плотоядного теленка на места в мужчине особо нежные. В общем, черт знает что происходило в Вене на рубеже веков. Но, как говорится, зато не скучно, а значит, есть и что на бумагу вылить. Так вот, помимо книг, писал Шницлер и пьесы. Вокруг одной из них и случился скандал.

В том самом 1900 году писатель напечатал 200 экземпляров текста под названием «Хоровод». Так просто, за свои деньги и для друзей. В пьесе — никакого секса. Только разговоры до и после. Что случилось дальше — факт известный. Двести друзей Шницлера сказали «Сенсация!», издатели посмотрели и поморщились, но нашелся и тот, кто произведение «извращенное и непристойное» опубликовал. Текст запрещался, книги жгли. Но был дан и спектакль, правда, без разрешения автора. Следствием стал еще больший социальный взрыв. Еще раз: происходило все это сто лет назад.

Загнивающий Запад и сибирский хоровод

Теперь можно вернуться в Омск, недавно встретивший свой 300-летний юбилей.

15 октября Лицейский театр представил постановку австрийского режиссера Петра Шальши. Предполагалось, что спектакль по Шницлеру станет подарком к дню города. Но такой презент от загнивающей Европы не оценили ни местные власти, ни духовенство. Правда, в итоге прозвучало официальное заявление, что спектакль не отменен, а временно перенесен из-за болезни актера. Как бы подтверждая, что последнее слово дороже всех предыдущих, на премьеру пришли представители и депкульта, и церкви. Стоит сразу сказать, что последующее обсуждение постановки стало, пожалуй, ярче самого предмета споров.

Оперетта вместо секса

Спектакль открывает гротескный танец. Если говорить о телесности, то это самая откровенная сцена за два часа. Дальше актеры будут делать секс под одеялом или за ширмой, а зрителю останется довольствоваться голыми щиколотками.

Как и в пьессе — в спектакле десять новелл, как и в пьессе — каждый герой появляется дважды и оба раза с новым партнером. И круг, конечно, замыкается. В общем, хоровод.

Согласно режиссерскому решению, перебивками между каждой из десяти историй стал видеоряд с видами современной Австрии, на который наложены пейзажи и снимки Вены начала 20 века. Так проведена нить между прошлым и будущим. Откровенно говоря, складывается ощущение, что история эта больше функциональная, то есть зрителя развлекают слайдами, пока меняются декорации. Улавливается идея связи времен не сразу, потому как видео, отвечающее за современность, монохромно и является всего лишь фоном к статичной картинке.

Еще одно решение — оперетные вставки. Официальным днем рождения оперетты, кстати, считается конец 19 века, а именно 1855 год, то есть за какие-то пятьдесят лет до написания Шницлером «Хоровода». Насколько этот факт оправдывает необходимость появления во время секса главных героев поющих и танцующих людей в кепках, сказать сложно.

Что касательно эмоциональной окраски и работы с текстом, после первых двух новелл, не отличающихся серьезным разнообразием диалогов, хочется встать и уйти, бросив в воздух что-то из разряда «Я такого и в жизни насмотрюсь, спасибо». Дальше беседы становятся более интересными, и здесь удается оценить игру актеров. Кстати, повезет тем, кто сидит в первых рядах. Роли отработаны до мельчайших мимических акцентов, что характерно больше для кино, нежели для театра.

Нелюбовь

Впрочем, сколько ни смотри, информационный фон, при котором выросла постановка, не дает избавиться от ощущения «приглаженности». Хочется пробежаться по текстам пальцами и взъерошить, как уложенные в прическу короткие волосы.

Послевкусие от спектакля можно назвать одним словом — «нелюбовь». Серьезного протеста не возникает, но предположить, что показанные истории пропагандируют погружаться в разврат и катиться по наклонной — абсолютно нелепо. Впрочем, текст Шницлера отличается от русских классических произведений, пожалуй, тем, что никакого явного наказания за падением не следует. Может, этого и не хватило возмущенной венской публике начала 20 века, и не менее возмущенным омичам 21-го.

Катерина Иванова

Онлайн-журнал «Новый Омск», 16 октября 2016 г.

http://newsomsk.ru/class/news/47984-seks_operetta_i_nelyubov_retsenziya_na_spektakl_xo/