Несмотря на то, что премьеру Лицейского театра зрители увидели еще осенью, эксперимент под названием «Шантеклер» до сих пор не завершился. Прошло почти полгода, а режиссер не перестает вно­сить в спектакль изменения.

ОПЫТ «Шантеклера» с его дерзкой попыткой «игры в театр» вышел далеко за пределы камерной сцены Лицейского. Он превратился в игру с самим театром, с творчеством, с культурой. 12 актеров вме­сте с режиссером, заслужен­ным артистом России Алек­сандром Гончаруком попы­тались разобраться в том, что же такое настоящий Те­атр.

В поисках истинности те­атр сегодня перепробовал многое. За пеной слов и де­шевыми слезами уже не видно сути. Сладкие цвет­ные картинки сменяет мель­кание черно-белых кадров, пресыщая публику, путая ее мысли и усыпляя душу. Ос­тановка внутреннего движе­ния равна смерти, и тогда зрители, актеры и их персо­нажи, отделяясь друг о дру­га, уходят в свои собствен­ные непонятные монологи.

Замечательный повод для игры. В центре экспери­мента — судьба того, кто, как ребенок, верит, что есть в этом мире место высокому и светлому. Он — Шантеклер. Петух, который убежден, что без его кри­ка не встанет заря. Творец-идеалист. Он весел и красив, и шаг его воздушен. Но поет не для общих восхищений, а для того, чтобы день торжествовал над тьмой. В своем великом служении Шантеклер го­тов пожертвовать всем. Он выдержит что угодно — изгнание и фанатизм, ненависть и предательство. Не перенесет только одного — осознания собственной ненужности.

Но его искренняя романтика переби­вается другим голосом, обывательским голосом жизни — безошибочным и беском­промиссным, который с изрядной долей цинизма, без лишних хлопаний крыльями, утверждает простую истину. Эттэншн, гос­пода! Мы потребляем, применяем, насы­щаемся, словом, используем в своих целях все, что видим вокруг. Поднимем-ка зана­вес, да побыстрее. Люди заплатили деньги и хотят видеть шоу. Так дайте им то, чего они хотят!

Но как бы ни старался «заклевать» Шантеклера его соперник-Дрозд, победы над Петухом ему не дождаться. Когда увидишь смерть мечты желанной, ты должен умереть или стать еще сильней. Шантеклер с его жизнеспособнос­тью знает об этом. Дрозд — нет.

В спектакле нашлось место все­му, что во многом определяет сегод­няшний день: легкому мюзиклу, шумному кабаре, шоу со спецэф­фектами «на публику», словом, всем атрибутам «массовости». Это — по­верхность, первый слой «игры», та­кой тяжелый и пыльный, что подни­мать его, кажется, нет никакого же­лания. Но, прислушавшись к внут­реннему голосу, понимаешь, что под ним спрятано нечто ценное, цельное и чистое, как поцелуй ребенка. И зри­тель начинает осторожно погру­жаться внутрь, снимая слой за сло­ем. Он уже попался в силки, в ловушку соб­ственного сердца, уме­ло расставленную ре­жиссером.

— Мне очень хотелось, чтобы в результате на­шей игры в театр у зри­теля родилось ощущение чистоты, наступил миг от­кровения, — рассказывает Александр Гончарук. — Антонен Арто говорил, что зритель на спектакле должен претерпеть не­кую «операцию», полу­чить «ожог души». Театр необходимо восприни­мать сердцем, чтобы в че­ловеке проснулось нечто важное.

Игрок или наблюда­тель — это не имеет зна­чения. В истинном Театре условие для всех одно: сгореть, без страха пре­дать душу огню чувства. Он очистит и возродит ее, наладив ра­боту внутреннего механизма, того волшебного колесика, ход которого обеспечивает жизнь. «Шантеклер» нашел ответ на вопрос, что такое настоящий Театр. Созданный из потока противоречивых чувств и эмоций, он рождается внутри каждого зрителя, в недрах его души. Именно здесь — начало всех ис­тин.

Валерия Калашникова

«Аргументы и факты», №13 / 2005 г.