Не так далеко до 3 часов дня, суббота 11 июля 2009 года, последний день 21х Встреч, и в зале Амаль, полном, как и в первый день, проходят последние кафе-дебаты. Тема дискуссии – «Альпийская баллада», спектакль, представленный накануне вечером в Театре 145 омским Лицейским театром, спектакль поставлен Сергеем Тимофеевым.

Многие выступающие благодарят труппу за качество игры, прекрасные декорации, за работу над этой прекрасной историей. «Эти декорации,- отвечает Сергей, — это Альпы, которые я открыл для себя в прошлом году в Гренобле, когда мы приехали на Встречи, и которые меня вдохновили».

Социалистический реализм…

«Это одна из самых мощных пьес, которые я видела, — снова берет слово Ясмина, — прекрасные картины, мотив глубок, мы сопереживаем вместе с персонажами». Редко случается в этих кафе-дебатах, когда сильные аплодисменты приветствуют такое  выступление. Впрочем, ничего удивительного: накануне, восторженный зал, не переставая, аплодировал стоя труппе актеров. И нужно сказать, было чему: во впечатляющей обстановке, представляющей горы и все виды препятствий, нам раскрывают двух заключенных: Иван, русский солдат, и Джулия, итальянская партизанка. Сбежав из лагеря, они пытаются ускользнуть от своих преследователей. Хитроумная постановка и физическая подготовка обоих актеров делает эту борьбу захватывающей. Два этих человека полностью противопоставлены друг другу – один, сильный, выносливый, и скорее замкнутый в себе, другая, смешливая, грациозная и легкая – и мы видим как все мало по малу меняется, несмотря на разные языки, далее единомыслие, едва заметная нежность, и наконец любовь. Два больших загадочных персонажа, в капюшонах, один в белом, другой в черном, периодически появляются в этой истории, одни кажутся ведущими, как борьба между добром и злом, жизнью и смертью. В конце Ивана убивают, но Джулия спасается, и она произносит несколько слов, но их могут понять только те, кто говорит по-русски. Дискуссия, впрочем, стремится узнать смысл сказанных в конце слов. Итак, это Анета, талантливый польский  режиссер, спокойно, степенно, но очень решительно, высказывает противоречивое мнение на дебатах. «Я пришла, — говорит она, — с большим ожиданием, с открытым сердцем, лицом к лицу к  русскому языку и русской литературе», которую она любит с детства и восхищается ею, она сказала «очень разочарована, что такой театр все еще существует», «невероятно огорчена» постановкой, которую она оценила как пассеистичную, конформистскую и манипуляторскую. «Я думала увидеть русский фильм как из моего детства»,- заключает она.

Или Эйзенштейн?

В кафе-дебатах часто упрекают за то, что речи слишком гладкие, слишком консенсуальные, но здесь случилось опровержение этого клише, консенсусу недалеко до взрыва. Изумление, смешанное с волнением, падает на общее собрание. Через несколько часов все участники объединятся,  чтобы подарить гренобльской публике заключительный спектакль, общее творение, которое должно символизировать собравшуюся вместе Европу; а далее это будет конец Встреч, рассредоточение на все четыре стороны Европы. Как провести за такое небольшое время дебаты настолько, чтобы избежать того, чтобы расстаться  в непонимании или разрушительной ссоре?  Большое желание избежать этой опасности.

«У каждого свое личное видение!» — говорит Сергей, режиссер, стоически и осторожно под градом критики.

Но мы на кафе-дебатах, в месте, где мы суммируем наши разногласия,  не для того, чтобы убегать от проблемы. Вспоминается, что другой режиссер тоже вышел сердитым после вчерашнего спектакля. Впрочем, он не пришел на кафе-дебаты; всегда непросто критиковать режиссера на публике. В трамвае, после спектакля, «Альпийская баллада» стала предметом полемики. В какой мере дебаты, которые завязались, дадут о себе отголосок? И к чему это нас приведет?

Молодая словенка ввязывается, чтобы сказать, что этот спектакль ей напомнил атмосферу фильмов Эйзенштейна. Это замечание было встречено молчанием, с подчеркнутой неясностью ее сравнения: для некоторых, как Фернан Гарнье, который знает качество фильмов Эйзенштейна, это звучало как комплимент, для других, это сравнение было ничем иным как критикой Анеты. Полное взаимонепонимание. Дебаты продолжаются, как будто мы спускаемся в туннель,  проявляя бдительность при каждом шаге. Внимание чрезвычайное, различие в языках усиливает вес каждого слова.

Станиславский и его фальшивые ученики

Смело Франк Радюг пытается разобраться в реакциях, которые вызвал у него спектакль, более или менее противоречивых. Режиссер франкфуртского театра, он приехал из Франкфурта-на-Одере, города, расположенного на границе с Польшей. Он абсолютно не разделяет точку зрения Анеты, и высказывает это ясно. Он отдает честь проделанной работе, энергии и таланту русской труппы, он говорит о своем знании русского театра двадцатых годов, тех, что так много внесли в европейский театр…Но он добавляет: « К сожалению эта театральная традиция служила орудием в другую эпоху, использовалась, чтобы фабриковать искусственные эмоции…»