«Ивонна, принцесса Бургундская» В. Гомбровича в Драматическом Лицейском театре. Режиссёр-постановщик – Сергей Тимофеев. Художник-постановщик – Марина Шипова. Музыкальное оформление – Сергей Шичкин.

Свою знаменитую пьесу польский классик-авангардист Витольд Гомбрович создал в 1938-м, накануне Второй мировой войны, потому многими режиссёрами это произведение зачастую воспринимается как трагическое предчувствие неминуемой кровавой бойни. Сергей Тимофеев намеренно не стал разыгрывать «историческую карту»; «Ивонна» в Лицейском – это прежде всего психологическая драма, жестокая и горькая.

Как в классическом «сказочном» произведении, в пьесе есть все атрибуты жанра: «некоторое царство, некоторое государство» (в данном случае – Бургундия, определённая, впрочем, сугубо условно), король и королева, придворные, слуги и, конечно же, главные персонажи действия – благородный принц и его прекрасная возлюбленная. Только вот в отличие от традиционной сказки, благородства в принце нет ни на грош, и он так и не полюбит свою избранницу.

Замок, в котором обитает монаршее семейство с челядью, также мало похож на волшебный дворец из сказки. Картина абсурдной реальности, нарисованная драматургом, искусно воссоздаётся художником-постановщиком Мариной Шиповой и декораторами Ольгой Дагаевой и Яной Тафинцовой с помощью аскетически сдержанного интерьера: пустынного зала, мрачноватых стен, унылых зеркальных колонн. Такой дворец скорее напоминает пресловутую стеклянную банку с пауками, пожирающими друг друга, чем реальное жилище… Впрочем, наши пауки и паучихи до определённого момента превосходно уживаются и даже сохраняют видимость симпатии и доброго расположения друг к другу. Но всё меняется, когда в замке появляется Ивонна… Вот тут-то в каждой душонке и всколыхнулся свой тёмный омут и повылазили затаившиеся там черти…

Когда наследному принцу Филиппу (Иван Притуляк) взбрело в голову объявить своей невестой бедную, с виду ничем не примечательную девушку, – в этом сумасбродном и эксцентричном жесте никто, включая самого принца, не смог разглядеть силы Провидения (Ивонна – женская форма мужского имени Иоанн, что означает – «милость Божья»). Легкомысленному, заносчивому, избалованному юнцу, погрязшему в мелких, никчёмных интрижках, была дарована редкая возможность обрести настоящую любовь и подлинное человеческое счастье. Но пресыщенное эгоистичное сердце Филиппа оказалось слишком слепо и глухо для того, чтобы почувствовать любовь другого существа и разбудить в себе ответные чувства. Подчинившись нелепой спонтанной прихоти и приблизив к себе странную, не похожую ни на кого девушку, Принц поступает как капризный и жестокий ребёнок: зная, что родители не одобрили его выбор, – всё делает им назло, и при каждом удобном случае старается довести их до бешенства, а над невестой – изощрённо и безжалостно издевается. Иван Притуляк великолепно передаёт отношение своего героя к Ивонне: откинув голову и прищурив глаза, он рассматривает её с тем брезгливым любопытством, с каким обычно люди глазеют на заспиртованных уродцев в анатомическом театре. Для Принца Ивонна – всё равно что насекомое, которое можно часами созерцать через лупу, а потом, оторвав крылышки, растоптать каблуком (не случайно именно ему, Филиппу, первому приходит в голову мысль об убийстве девушки). Но взгляд на него лишь как на законченного негодяя и садиста будет упрощённым и поверхностным. Этот персонаж, «при всём при том», не лишён глубины и полон лучших человеческих качеств. Но его с детства не научили самому главному – различать добро и зло, и потому его прекрасные качества так и останутся невостребованными, а поступками будут руководить преимущественно низменные желания. Актёр, наделив героя нервической чувствительностью, виртуозно показывает его метания, балансируя на тонкой неуловимой грани, когда буквально на глазах зрителя осуществляются самые грандиозные перерождения личности: от беспечного повесы – к восставшему против светских условностей бунтарю, от ранимого и страдающего мечтателя – к вероломному предателю и убийце.

Принца хорошо «оттеняют» и дополняют двое его друзей из числа придворных: праздный и ветреный Киприан (Георгий Охотницкий), не знающий ни предела своим желаниям, ни границ дозволенного (он словно продолжение беспечного Филиппа), и самоуверенный и в то же время рефлексирующий Кирилл (Александр Боткин); среди вереницы высокородной братии он один пытается хоть как-то вразумить Принца и воспрепятствовать его варварским забавам.

Ярко, с огоньком играет свою роль актёр Игорь Горчаков. Король Игнаций в его исполнении – это король-шут. С одной стороны, он величественен и статен (именно в этой роли брутальная фактура артиста уже сама по себе очень выигрышна и даёт образу дополнительные преимущества), и реплики произносит внушительно и громогласно, но само положение, в котором оказывается персонаж, – по-дурацки нелепо: Король-отец всю жизнь учил совсем другую партию, а вынужден угождать какой-то безродной замухрышке. Герой чувствует себя так, будто собрался на торжественный приём, но внезапно оказался на конюшне; его царственная поступь сбивается на мелкие суетливые шажки, а львиный рык – на кошачье шипение; всё это вкупе с сатирически окрашенными фразами производит сильный комический эффект. Беззащитная Ивонна вызывает у Короля наиболее ожесточённую ненависть: она напоминает ему о тяжком грехе молодости (загубленной им белошвейке), давным-давно благополучно исторгнутом из памяти. Благодаря Ивонне в нём пробуждаются муки совести, которые он пытается заглушить… новым убийством. В сцене объяснения с женой он и вовсе теряет человеческий облик: в его вытаращенных глазах столько безумия, что становится страшно уже не только за Ивонну, но и за Королеву.

Когда на сцене появляется Камергер (Евгений Точилов) – неторопливый, хладнокровный, безупречно владеющий собой, – становится понятно, кто в этом государстве настоящий король. Весь образ этого серого кардинала дышит какой-то зловещей концентрированной жестокостью. Несмотря на то, что Камергер много и остроумно шутит (именно ему принадлежат фразы, которые можно назвать подлинными афоризмами: «уродливые женщины, когда подпускаешь их к себе слишком близко, способны порой сильнее вскружить голову, чем красивые»; «если невеста уродлива, то поступок, конечно же, должен быть прекрасным»; «мёртвая женщина – уже не женщина»; «самые глупые законы природы более всего приятны»), от его шуток веет каким-то замогильным холодом. Безотчётно тревожное ощущение вызывает гипнотический взгляд Камергера: долгий, немигающий, абсолютно бесстрастный. На протяжении всего действия от этого персонажа невольно ждёшь какого-то злодейства. Недобрые предчувствия оправдываются, когда он предлагает план убийства Ивонны, и со свойственной ему деловитостью поясняет детали: «Карась – трудная рыба, костлявая… На торжественном приёме, в присутствии множества посторонних людей, ею легко подавиться…». Именно этим чудовищным по своей бытовой простоте («глуповатым» – как сказал Король) планом решено было воспользоваться.                Смешанные чувства жалости и презрения вызывает у зрителя образ Королевы Маргариты (Дарья Оклей). Актриса блестяще исполнила роль лицемерной ханжи в августейшем обличии, которую раздирают на части противоречия, и предстала перед нами сразу в нескольких ипостасях: жена и мать, любящая свою семью исключительно «на публику», скрытая Мессалина, декларирующая назубок нормы этикета и рассуждающая о морали, бездарная поэтесса, стыдящаяся своих стихов и прячущая их от людских глаз. Королева, как и прочие, желает смерти Ивонне и даже замышляет отравить её собственноручно, но делает это с показной щепетильностью. Дарья Оклей очень убедительно сыграла насквозь фальшивую и манерную особу, которая даже к совершению преступления готовится как к спектаклю: накладывает макияж, пудрится, поправляет волосы.                Придворная дама Иза (Наталья Коротаева) – уменьшенная копия Маргариты и трафаретная заготовка для образа будущей Королевы. Только по сравнению с последней она крайне немногословна и в её жеманных ужимках меньше лихорадочного беспокойства. Иза вся в белом (в отличие от наречённой невесты) – очевидно, она уже загодя приготовилась пойти с принцем под венец, поэтому представить на её голове корону весьма нетрудно.                Интересный образ создал новый актёр труппы Лицейского – блистательный Николай Пушкарёв. Лакей Валентин в его исполнении менее всего похож на слугу. Его невозмутимое «каменное» выражение лица и ослепительно белые перчатки на руках вызывают аллюзии с умывающим руки Понтием Пилатом или же тайным кукловодом, дёргающим за ниточки всех героев спектакля.                Самая непростая роль – у Юлии Сапфировой. Именно ей выпала нелёгкая задача воплотить образ загадочной безмолвной Ивонны. Отступая от драматургического замысла, режиссёр Сергей Тимофеев не делает свою Ивонну безобразной. Она, безусловно, красива, но… по-сво́ему. Красива красотой, от которой все уже давно отвыкли в эпоху господствующего целлулоида и глянца. Даже её одежда (отдельные аплодисменты художнику по костюмам Марине Шиповой) подчёркнуто романтична. Актриса создаёт поистине потрясающий образ – очень сильный и цельный – существа не от мира сего: смиренного, безропотного, кроткого. Но, глядя на неё, понимаешь, что природа этой кротости проистекает не от забитости, а, скорее, от приверженности евангельским истинам – «блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Евангелие от Матфея 5:5). За её кажущейся покорностью скрывается сильная воля. Она не вещь, которой можно распоряжаться по своему усмотрению. Она сама хозяйка своей судьбы. Именно по этой причине Ивонна гонит прочь незадачливого ухажёра Иннокентия (Юрий Щадукин) и остаётся рядом с Принцем. Девушка не способна угождать и кланяться сильным мира сего: словно помня о райском равенстве, она просто не понимает мироустройства, где одна человеческая личность – внизу, а другая – наверху, над ней. Попав в стан интриганов, развратников, преступников, она превращается в белую ворону, которая вызывает всеобщую ненависть. Для окружающих она становится своеобразным зеркалом, отражающим их моральное уродство: всё, что стыдливо пряталось в бездонных тайниках душ, извлечено на свет божий и выставлено на показ. Отношения Ивонны с Принцем превращаются в жестокий поединок. Борьбу любви и доверчивости со страхами и комплексами. Борьбу, в которой побеждает не тот, кто умеет верить, надеяться и прощать, а тот, кто жаждет подавить другую личность и самоутвердиться. Финальная сцена драмы пронзительна: Ивонна безропотно принимает смерть от руки близкого человека. С такой же невыносимой покорностью умирают от руки любимого хозяина усыплённые в ветеринарных клиниках животные: они знают, что у них отнимут жизнь, но послушно подчиняются воле того, кому доверяют больше всего на свете.                Показав трагическую и грустную историю про принцессу Бургундскую, режиссёру и актёрам Лицейского театра удалось совершить невероятное – вытянуть из сердца каждого из нас извечную тоску по идеальной любви. Любви, где не нужны слова, где тебя понимают с полувзгляда. Любви, когда тебя принимают со всеми недостатками и прощают, несмотря ни на что. Любви, когда тебя любят просто так, только за то, что ты есть, и не требуют ничего взамен. И, самое главное, этот спектакль поставил каждого из нас перед вопросом, на который ответить не так-то уж просто: а способен ли ты сам на такое чувство?..

Наталья Елизарова«Омск театральный», декабрь 2014 г.