«Кабала святош»: Булгаков и Мольер на сцене Лицейского театра
В Драматическом Лицейском театре состоялась премьера спектакля «Кабала святош» по пьесе Михаила Булгакова. Это трагическая история о любви, предательстве и верности своим идеалам. Главный герой – знаменитый драматург Жан-Батист Мольер, – едва добившись королевского расположения, оказывается в центре придворных интриг. Их начал архиепископ из-за пьесы «Тартюф», увидевший в образе антагониста себя. Чтобы добиться разрешения на постановку, Мольер трижды переписывал пьесу, в спектакле же речь идёт о первом варианте и реакции на него.
Не менее жёсткую цензуру прошла пьеса Булгакова – и в итоге всё же была запрещена к постановкам вплоть до оттепели.
«Кабалу святош» в Омске уже видели: спектакль шёл на сцене Омского академического театра драмы с 2007 по 2013 гг. Сегодня свою версию нам предлагает актёр и режиссёр Драматического Лицейского театра Алексей Осипов. Пьеса Булгакова – его дипломная работа в театральном институте имени Бориса Щукина.
– Алексей, скажите, почему именно Булгаков?
– Всё очень просто! Есть два автора, к которым у меня повышенный интерес – это Михаил Афанасьевич Булгаков и Жан-Батист Мольер. И когда я выбирал дипломный спектакль…
– Всё сошлось.
– Да, всё сошлось! Я вспомнил о том, что у Булгакова есть пьеса о Мольере. Помимо этого при выборе спектакля нужно учитывать много факторов: и труппу, и чтобы в репертуаре (или в архиве) не было такого произведения – чтобы это была свежая, новая работа. Плюс ко всему актёрский состав должен чётко «разложиться» на пьесу.
И с «Кабалой святош» все карты выпали, как мне кажется, в мою пользу. Совпал и актёрский состав, и Булгаков с Мольером соединились в одном произведении…
– Здорово! Всегда интересно, что же именно зажигает творческий огонёк. А что было самым сложным при адаптации пьесы?
– Пожалуй, каких-то определённых трудностей при работе с пьесой не возникало, поскольку личности Мольера и Булгакова достаточно известны. Об этих людях в принципе очень много литературы, фильмов, экранизаций и спектаклей. Нужно было просто искать, поднимать всё это, изучать и вникать в подробности.
В этом спектакле нет исторической привязки: мы не используем какие-то временны́е, эпохальные вещи. Там есть фантазия, есть авангард, есть сюр, но есть и вещи, которые мы немножечко адаптировали, потому что всё-таки это история-фантазия. При этом текст сохранён! Я ничего не дописывал, а если и убирал, то какие-то отдельные реплики. А такого, чтобы мы беспощадно резали текст и перекраивали сцены – нет! Всё по Булгакову.
– А было ли что-то такое, чего вы не планировали, но оно появилось и оказалось настолько органичным, что вы это оставили?
– Да, таких вещей в спектакле много. Все они рождались на этюдах. И когда ребята показывали этюды, и когда мы уже вышли в репетиционный процесс. Бывает, что на репетициях возникают какие-то очень удачные вещи – и ты даже сам не понимаешь, как это произошло. Конечно, такое мы оставляем.
Все знают, что Булгаков связан ещё и с мистикой, и её в нашем спектакле, на мой взгляд, много.
– Как раз хочу спросить о мистике (или совпадениях): дата премьеры…
– Премьера специально назначена! Я понимал, что премьера спектакля будет примерно в конце февраля, но когда я вспомнил, что Мольер умер 17-го, не осталось никаких сомнений. Конечно, я мог поставить её, допустим, на 25-е, но мы затянули гайки и поторопились доделать всё к 17-му.
Пожелав Алексею удачной защиты, я заняла своё место в зале и начала гадать, что меня ждёт. Насколько декорации будут минималистичными, а происходящее – сюрреалистичным? Не окажется ли, что спектакль о театре – это некая вещь в себе, понятная лишь посвящённым? Но тут свет в зале погас и началась история.
Забегая вперёд, скажу, что время пролетело очень быстро, спектакль держал зрителей в напряжении, этому даже антракт не помешал. Возвращение в реальный мир требовало некоторых усилий (и как я видела по реакции людей, сидящих рядом, не только от меня).
События в «Кабале святош» развиваются стремительно – и вот Мольер потерял уже не только королевскую милость, но и близких. Оставшиеся верными ему люди уговаривают драматурга быть осмотрительнее, но Мольер понимает, что это будет ниже его достоинства. А главное – всё равно не позволит творить то, что он считает нужным.
В этом мы видим переплетение судьбы героя пьесы с судьбой автора.
Когда вскоре после премьеры (16 февраля 1936 г., что тоже символично) МХАТ отказался от постановки «Кабалы святош», Булгаков был поражён «предательской лёгкостью», с которой это было сделано.
Дальше последовали разгромные рецензии, личная резолюция Сталина
и официальный запрет уже 9 марта.
Что же помогает героям выживать в сложнейших условиях? То же, что помогает зрителю не остаться деморализованным после финала этой тяжёлой истории, – юмор. Шутки Мольера, сценки, разыгрываемые шутом, беспрестанные жалобы Бутона – то, что даёт зрителю возможность сделать вдох перед очередным поворотом сюжета.
Финал спектакля символично и ярко утверждает не только торжество личности над смертью, но и победу творчества над тиранией. И назвать это мистикой никак нельзя.
Анна Подоляк
Медиа «Трамплин», 20 февраля 2023