Спектакль «Аленький цветочек» на сцене муниципального лицейского театра. Режиссер-постановщик народный артист России Валерий Алексеев, режиссер-педагог — заслуженная артистка России, лауреат Государственной премии Валерия Прокоп, художник — Марина Усо­ва, композиторы — Николай Пархоменко и Сергей Шичкин, балетмейстер — Геннадий Коробей­ников.

В условиях бесчинства средств мас­совой информации спектакль «Алень­кий цветочек» воспринимается, как вне­запная песнь иволги в лесу, как звук флейты в подземном переходе, как диво-дивное, чудо-чудное. Спектакль поставлен па текст И. Карнауховой и Л. Браусевич, написанный но мотивам чу­десной сказки Сергея Аксакова. Авто­ры сценария придали ей больше эксп­рессии, динамики, драматизма. На ог­раниченном участке сцены художнице удалось создать полную иллюзию дре­мучих русских лесов с их сказочными обитателями. Иллюзия так сильна, что наша пятилетняя Кристя при возвраще­нии в сумерках домой понижала голос, чтобы не привлечь внимание Бабы-Яги, лешего или кикиморы. Только чудом нам удалось проскользнуть от останов­ки до дома незамеченными.

Сидевший рядом в зале мальчишка лет восьми лишь однажды в азарте ра­зоблачения закричал: «Голубь-то бумаж­ный!» Все остальное, надо полагать, он принял за чистую монету. В этом, в пер­вую очередь, заслуга художницы Мари­ны Усовой. Ее тонкий вкус и любовное отношение к сценическим персонажам позволили создать такие костюмы, ко­торые уже сами по себе решают часть художественных задач спектакля. Особенно это характерно для костюмов трех сестер — главных действующих лиц. Две старшие сестры, Капа и Фиса, вред­ные и завистливые, одеты в яркие, брос­кие сарафаны. Капу исполняет Алексан­дра Гасадова, Фису — Ирина Голенкова. Авторы сценария не придали им каких-либо характерных черт, но в спектакле они приобретают очевидную индивиду­альность: Капа с круглым румяным ли­чиком и алыми лептами в косах, Фиса -худая, с веснушками и желтыми лента­ми. Они сыграны так любовно, что вы­зывают не неприязнь, а сочувствие: трудно им будет, бедненьким, жить с такими скверными характерами, не по­завидуешь им.

В противоположность старшим се­страм Аленушка, в исполнении Натальи Усадьбиной, одета в платье скромных, нежных тонов. Уже визуально видно, что она сугубо лирическая героиня без единого темного пятнышка. Для зрителей детского возраста это очень важно в постижении содержания сказки.

Помимо высокого эстетического уровня спектакля, его особенностью является четкая нравственная позиция, доступная в равной степени пониманию и взрослых, и детей. Читатель, навер­ное, помнит замечательную сказку Сер­гея Аксакова. Жил-был купец-вдовец, и было у него три дочери. Собрался он однажды по своим торговым делам за море, за тридевять земель, в тридевя­тое царство, в тридесятое государство и просит дочерей заказывать подарки. Две старшие заказали, говоря языком философии, ценности материальные, а Аленушка попросила ценность духов­ную — аленький цветочек, которого бы не было краше во всем мире. На пути между цветком и Аленушкой встала, однако, нечистая сила в лице Бабы-Яги (Надежда Буслаева), Кикиморы (Елена Казарцева) и Лешего (Анастасия Шеве­лева). Она заколдовала хозяина цветка, прекрасного принца, в безобразное чу­довище (Алексей Бокатов), и только любовь красной девицы к этому чуди­щу мота покончить со страшным зак­лятием. Чудо свершилось. Аленушка полюбила чудище за его добрую душу, и нечистая сила была посрамлена.

Романтическая история, как она обо­значена в программе спектакля, раскры­вает целый ряд христианских качеств русской девушки Аленушки: милосер­дие, целомудренность, сострадание, жертвенность, скромность, преданность отцу, сестрам, жениху. В этом от­ношении ее нельзя и сравнить ни с од­ной из трех сестер в одноименном спек­такле академического театра драмы, где играет сам режиссер-постановщик «Аленького цветочка» Валерий Алексе­ев. Может быть, Аленушка Валерия Алексеева есть добрая компенсация за тех убогих в нравственном отношении сестер из спектакля Владимира Петро­ва?

Возвращается отец-купец (Василий Луцак) с аленьким цветочком, но горем омрачена его встреча с дочерьми: тре­бует чудище одну из его дочерей или жизнь его самого. Ни минуты не колеб­лется Аленушка, соглашается ехать к чуду, просит благословления батюшки. Демонстрируя лучшие черты русской женщины, отца же она мудро успокаи­вает. Сказка, очевидно, предвосхищает то явление, что русских женщин до сих пор востребуют в брачных целях муж­чины Европы и Америки больше, чем каких-либо других.

Спектакль чрезвычайно насыщен эмоционально, внимание зрителя не ослабевает. Вот вернулась Аленушка из дома и ищет своего умирающего друга. «Где же ты, мой добрый господин?» — зовет она. «Вон, вон!» — кричат ей из зала совсем юные зрители, охваченные одним порывом спасти чудище.

Динамичен и зрелищен спектакль. Режиссер хорошо знает специфику дет­ского воспитания. Метаморфозы здесь на каждом шагу. Зло в лице Бабы-Яги, по классическому варианту, рядится в одежды добра, превращаясь в няню (Александра Посполит), а няня стано­вится голубем, условность которого так легко разоблачил один из зрителей, не понимающий еще особенностей теат­рального искусства.

Три сестры, в отличие от голубя, ес­тественны настолько, что исчезает впе­чатление игры. Актеры как бы перене­сены из своих еще недавних детских комнат, где вся жизнь была игрой, на сцену театра и продолжают свои игры здесь, перед зрителями, уже на новом этапе. Атмосфера игры еще не забыта ими. Недостает местами естественно­сти слуге купца Антону (Владислав Дергачев), но он забавен в своей теат­ральности.

Озорны и легки проказничающие кикимора и леший, в которых трудно узнать барышень-актрис из-за экзотических нарядов и соответствующего грима. Но если стихия этих персонажей близка юным исполнительницам, то, думается, сложнее было молодым воп­лотиться в образы пожилых особ — няни, Бабы-Яги. Однако, дерганая, послеинфарктная походка Бабы-Яги и вполне пенсионный облик няни не оставляли ни малейших сомнений в том, что они — настоящие. Александра Посполит и Надежда Буслаева подошли к своим ролям ответственно, с интересом и в полном соответствии с требованиями системы К.С. Станиславского.

Очень колоритен купец. Он по-лу­бочному красив, исключительно добр, рассудителен. Правда, он лишен каких-то особых специфических черт, но, на­верное, так и должно быть. В самом деле, «Аленький цветочек» — это ведь не психологическая драма, а сказка.

В одном лишь, кажется, чувство меры и такта изменяет режиссеру, ког­да Антон стреляет в Бабу-Ягу. Баба-Яга и прочие представители партии нечис­той силы вечны, по крайней мере, они будут до тех пор, пока существует сам человек. Баба-Яга после выстрела в упор падает, но тут же поднимается: ее нельзя убить. Зачем же тогда по-боль­шевистски стрелять в пожилую даму? Пусть она вредная, но это же не повод убивать человека без суда. Наше госу­дарство объявлено правовым!

С нечистой силой бороться, без со­мнения, надо, но какими средствами? Хотя бы – адекватными. Ведь Баба-Яга никого не убивала. Принца она превра­щает в чудище, няню — в голубя, остав­ляя всех жить, хотя и в другом обличий. Она, как и всенародно избранный, ве­роятно, за отмену смертной казни. По­этому нет ни юридических, ни мораль­ных оснований убивать ее. Святая Рус­ская Церковь учит нас, что от нечистой силы следует защищаться молитвой и крестным знамением. Этим и надо за­менить выстрел.

Понять уважаемого Валерия Алексе­ева, конечно, можно. Он привык к тому, что кровь на сцене академического те­атра драмы льется едва ли не каждый вечер. В финале спектакля «Натураль­ное хозяйство в Шамбале», например, устраивается такая пальба из автоматов в преисподней, что некоторым невоен­нообязанным зрителям делается плохо. Сам он в этом же спектакле ритуально закалывает священника, а в «Трех сестрах» убивает друга. Спектакль «Алень­кий цветочек» тоже о трех сестрах и, вероятно, сюда механически перенесен опыт академической сцены.

Спектакль недвусмысленно прово­дит линию: зло побеждают не злом, но любовью. Это правильно на бытовом уровне, но врагов Веры и Отечества победить одной любовью нельзя. Нуж­на мудрость, а уже затем, если потребу­ется, и сила.

Совсем недавно на страницах печа­ти председатель Омского отделения «Союза офицеров СССР», «Союза офи­церов РККА» майор А. Мандрик при­звал ко «второму изданию Великой Ок­тябрьской Социалистической Револю­ции», т.к. «другого пути нет». Майору, видать, наплевать на десятки миллионов русских людей, погибших при первом издании «Революции». Соглашаясь це­ликом с его оценкой того, что у власти сегодня находится «нечисть», его при­зыв к бойне никак поддержать нельзя, как нельзя поддержать стрельбу по Бабе-Яге. В жизни, конечно, еще слож­нее. Как же можно вести в бой людей, которые не осознают своих нацио­нальных задач, не различают своих дру­зей и врагов? Русские граждане снова перестреляют друг друга, а у власти по-прежнему будет третья сила. Призыв ко «второму изданию» сегодня явно про­вокационный. Ведь народ только что, в 1996 году, проголосовал за эту «не­чисть». Как же можно призывать его к уничтожению своих избранников? Где логика?

Народ должен сначала оторваться от телевизионных ящиков, где петросяны, хазановы, клары новиковы и другие па­яцы глумятся над традициями и святынями русского народа, а он же и рукоплещет им. Когда народ поймет свой на­циональный интерес, он просто не из­берет своих кровных врагов во власть и не надо будет «второго издания». В этом отношении абсолютно нрав каза­чий полковник В. Наумов, призываю­щий к возрождению национального са­мосознания русских, как к задаче номер один. Осознанная общая идея подска­жет методы борьбы, укажет лидера.

Мы посмотрели «Аленький цвето­чек» во время рождественских каникул. Возвращались вечером через сквер с центральной городской елкой. Каза­лось, что сказка продолжается: ходили Мишка, Снегурочка, Дед Мороз, но унылый вид их и пустой мешок Деда Мороза наводили на мысль, что его опу­стошила нечистая сила и перекачала его содержимое в зарубежные банки. Доб­ро победило зло в сказке, осталось по­бедить его в жизни.

Лев Степаненко

«Время», №6 (163) / 11.02.-17.02. 1998 г.