На прошлой неделе артист Лицейского театра Игорь Коротаев призывал публику: «Не ищите во мне меня…» Именно эти слова его соб­ственной песни стали за­главной темой для его творческого вечера. Эта встреча открыла целую серию таких «портретов», приуроченных к юбилей­ному, 15-му сезону Лицей­ского.

На сцене: он, друзья и гитара. И еще: все самое сокровенное, кото­рое мало кто слышал, разве что са­мые близкие. То, на что было безумно сложно решиться. Два десятка песен о себе и о жизни, о друзьях и о Лю­бимой. А после каждый присутствую­щий в маленьком зале смог задать любой вопрос артисту. Друзья шути­ли, зрители были серьезны:

• Игорь, знаем, у вас есть татуировка. Покажите ее и расска­жите, что она обозначает?
• У меня две татуировки: одна из них — это крыло птицы, означает вер­ность своему выбору, а вторая – это японский иероглиф,   означающий «Вечность». Вообще желание сде­лать татуировку — очень странное. Это определенная формула на теле, и, наверное, это желание принуди­тельно продиктовать себе что-то.

— Что подвигло на написание песни «Не ищите во мне меня…»?

— Однажды после репетиции я проснулся с этим текстом в голове. Там есть слова «Вы простите, но вы — никто». На самом деле это не оппо­зиция. Это обращение не к вам кон­кретно, это в целом — к бездуховной субстанции и ко всему с абсолютным знаком «минус». Я часто наблюдаю за лавочкой под окошком моего дома и вижу неких людей. Они всегда по­купают «снаряды» и «занимаются с ними зарядкой». Я не против такого способа расслабления, но почему-то становится грустно. У меня даже есть четверостишие по этому поводу:

За окном пухнут, пухнут счастливые…

Только счастье зеленой гадюкою

Обвивает от горла до голени

Бесконечными аперитивами.

• А как относитесь к тому, что сейчас в театрах в антрактах тоже принято употреблять алкоголь?
• Вы знаете, специфика нашего театра такова, что если в таком ма­леньком зале (в Лицейском всего 75 мест, — прим. авт.) кто-то начнет шуршать чипсами, то это будет не
  только мешать зрителям, но и актеры не смогут сосредоточиться на роли. Поэтому к нам ходят смотреть спек­такли, а не есть и пить.
• Бывают ли у вас нештатные ситуации на спектаклях?
• Да, помню на «Мужском вопро­се» мой коллега во время того, как мне нужно было стоять с исключитель­но серьезным видом и вожделенно смотреть на женщин, говорил всякую белиберду на ухо. Например, «База снабжения «Карбышевская»… Ну, это невозможно! Это просто невозможно выдержать и не расколоться.

А в «Комке» была замечатель­ная история с «заплетыками». Я по роли там говорю: «Ты, знаешь, Николай! Я изменился!» А в итоге получается что-то вроде «Даш-мышмы шмы шмы шмы»… Дальше я должен говорить: «Я больше не мальчик-колокольчик». И тут я из­рекаю: «Я не кулачок!»

— Игорь, если бы вы не были ак­тером, то кем бы вы были?

— Танцором или программистом. Когда я пришел в театр, я занимал­ся спортивными бальными танцами. Через месяц наш покойный режиссер Вадим Решетников сказал: «Выби­рай, танцы или театр?» Вы сами ви­дите, что я выбрал.

«Вечерний Омск Неделя», 5 ноября 2008 г.