Драматический Лицейский театр не устаёт экспериментировать. Тут и спектакли-лаборатории, и открытые репетиции. Наверное, потому что ещё изначально он был задуман как  театр-школа, где получают актёрские навыки дети и подростки. А может быть, он заодно успевает «воспитывать» и зрителя? На очередной актёрско-зрительский тренинг театр пригласил своих друзей в начале апреля.

Это история про то, как ребята из Первой студии под руководством Евгения Бабаша обсуждали-обсуждали сказку Андерсена «Снежная королева», делали-делали по ней актёрские этюды, вертели так и этак сюжет, и довертели до того, что получился спектакль «Путешествие Герды». И не то чтобы спектакль, но добротный такой эскиз, который очень захотелось показать. Так возникла идея единственного закрытого показа, который пришёлся как раз на день рождения Ганса Христиана Андерсена. Вышло это, божится Евгений Бабаш, совершенно случайно — дату переносили не один раз. Вообще же работа шла в течение двух с половиной месяцев, обрастая музыкальным, световым, сценическим оформлением и всё больше становясь похожей на настоящую театральную постановку. Интересно, что лет десять назад в репертуаре Лицейского театра был спектакль «Снежная королева». Но труппа театра настолько подвижна, что из прежнего состава не осталось почти никого. Так что сравнивать уже не только не с чем, но практически и некому.

В нынешнем варианте от Андерсена  осталось мало, хотя вот даже  сам он ходит во плоти. Этакий мрачный гений, пугающий рассказами о том, что поздние исследователи его творчества обнаружили у него склонность к садизму и мазохизму (впечатляющий образ создан хреографом и актёром основной труппы Дмитрием Татарченко). Однако  сохранилось главное — то, что «Снежная королева» — сказка про взросление. При определении темы это слово возникает из множества других: снег, любовь, жизнь, дружба. Как у Кая из ледышек складывалось слово «вечность». Взросление — мучительный процесс, когда сознание выталкивает из себя насильственно привитые социальные ценности и начинает вырабатывать собственные понятия о приемлемости той или иной модели поведения, собственные «можно» и «нельзя». «Зачем эта дура Герда попёрлась искать Кая?» — пытаются понять рациональные подростки, находящиеся на пике пубертата. И углубляясь в исследование произошедшего с их литературными ровесниками, пугаясь глубины чувств («Блин, не дай бог, со мной такое!»), они как бы примеряют ситуацию на себя.

Почему-то вновь и вновь вспоминается начало, когда под музыку Альфреда Шнитке сцену укрывал «снег» — падающие сверху невесомые полиэтиленовые пакеты. Такие, в каких мы приносим продукты из супермаркета. Эта простая до гениального прозрения придумка соединила небесное и земное. А потом появилось белое полотно (горка), ставшее вдруг одеждой Снежной королевы. Она окутала и поглотила Кая. То ли мечта, то ли юношеское заблуждение…

Путешествие Герды в поисках Кая, дрянного мальчишки, умчавшегося за повозкой Снежной королевы, происходит, скорее всего, лишь в голове героини. Она блуждает в лабиринтах своих обид и, наконец, поняв, что надо просто простить, разрушает ледяной дворец непонимания и самоизоляции. И Кай из ершистого амбициозного юноши  вновь превращается в маленького мальчика, ручного, привычного, милого. Таким женщины часто хотят видеть своего мужчину.

Основные составляющие андерсеновского сюжета хорошо закомпонованы в сорокаминутное действие. Правда, путешествие от этого получилось коротким и набросочным, все муки и жертвы как-то не прочитываются. Но история, строящаяся на работе подсознания, тем не менее, захватывает. Уж чего чего, а способности к психоанализу, к творческому отыгрыванию  режиссёрских посылов у подопечных Евгения Бабаша не отнять. Пять лет не прошли даром. Сам педагог признаётся, что в своё время серьёзно увлекался теорией Карла Густава Юнга о коллективном бессознательном. Поэтому философия и психология стали неотъемлемой частью студийных занятий. Сейчас в постановке «Снежной королевы» Юнг щедро разбавлен Вадимом Зеландом. Известного швейцарского психолога и отечественного гуру моделирования реальности роднит, пожалуй, то, что оба воспринимают действительность как абсолютно неоднозначную материю, из которой можно выйти всё что угодно. Единственная разница — Зеланд подходит к реальности более потребительски, что молодому поколению, жаждущему немедленного жизненного успеха, наверное, ближе.

Ну а Евгению Бабашу важно другое — как в актёрском и человеческом плане растут его ученики. Собственно, это  и было продемонстрировано. Актёрские удачи трудно не заметить. Во-первых,  Анита Хасметова — Герда с её молчаливой внутренней жизнью, внутренней борьбой, которые юная актриса позволяет зрителю считывать ровно настолько, насколько это задумано. Или экстравагантная принцесса Эльза в исполнении Олеси Качаевой, поющая на немецком «Утомлённое солнце» и ловко, словно с безголовым манекеном (а он и на самом деле безголовый манекен), управляющаяся с принцем Клаусом. Тут роскошная актёрская палитра — от гротесковости и абсурдистких ноток до тонкого психологизма. Всю группу в целом объединяет удивительный командный дух. И, в общем-то, жаль, что эту эскизную постановку, которая при незначительной доработке могла бы стать полноценным спектаклем, увидело небольшое количество зрителей.

— То, что это был единичный показ, придавало определённую остроту, — говорит Евгений Бабаш. — Не надо было думать, какой придёт зритель, какого возраста, какого уровня. В результате получилась история на 16+. Может быть, мы покажем спектакль ещё на каком-нибудь фестивале, но я понимал сразу, что он никогда не войдёт в репертуар. Мне не очень и нравится, кстати,  то, что в репертуаре спектакль может уже изжить себя, а его лет пять  будут гонять просто по инерции. А тут мы поделились своими мыслями на раз. Наверное, в этом и есть смысл творчества, которым надо заниматься немотивированно. Во всяком случае, мне нравятся вот какие-то такие живые вещи.

Выносить учебный процесс на публику где-то, может быть, и не принято. Но в самом названии Лицейского театра заложено понятие ученичества. Получающие навыки актёрской профессии студийцы нуждаются в некоем «зеркале». И им становится чутко реагирующий зритель. Которому, в свою очередь, тоже интересны необычные упражнения с пластикой, ассоциативным мышлением, свежим взглядом на знакомые произведения. Так мы и учимся вместе — создавать и постигать.

            Эльвира Кадырова

«Омск театральный», №32 (54) / июнь 2013 г.